«Я бы и сама не пошла к нервному неврологу»: как врач днем лечит пациентов, а вечером смешит в стендап-шоу публику

Днем — врач, вечером — стендапер. Любовь Благодарева живет в Самаре и лечит неврологические болезни, а затем развлекает публику в стендап-шоу. Доктор рассказала 63.RU, как ей удается лавировать между двумя такими разными сферами, откуда берет идеи для монологов и в чём стендап ей уже помог.

—  У вас в роду неврологи, и поэтому вы пошли по их стопам?

— Врачей у нас в семье не было. Все инженеры, строители. В школе у меня получались только химия, биология. Еще физика хорошо шла. И нравилось делать массаж близким. У мамы были проблемы со спиной. Помну — и ей становилось легче. И она, конечно, меня поддерживала.

Я с Дальнего Востока, и в Благовещенске есть главная достопримечательность — набережная. Через речку виден Китай. Китайцев в городе много, и хорошо развита китайская медицина, в частности иглоукалывание. Люди верят в китайскую медицину, точечные массажи, иглоукалывание.

И постепенно к концу старших классов я увлеклась этой темой. Было очень интересно. Мама сказала: «Давай, иди в медицину». И я подумала: ну раз медицина — значит массаж. Но родители настоятельно советовали идти все-таки не на массажиста, а на врача. Поступила в Амурскую государственную медицинскую академию и отучилась на невролога. Нравилось и направление «онкология», но выбрала все-таки неврологию.

— Как получилось, что вы покинули Дальний Восток?

— После интернатуры было несколько вариантов. Всё решилось после того, как я узнала, что Кинель-Черкассы — самое большое село России. И переехала туда по программе «Земский доктор». Устроилась работать в районную больницу. И меня там очень поддержали. Помогли устроить ребенка в детский сад, найти квартиру. Свое жилье мы купили через год после переезда.

— Помните первых пациентов?

— Плохо. Помню чувство жуткого страха и волнения в первые дни. Меня взяли неврологом при терапии. Там был один врач в лице заведующей Галины Борисовны Талбацкой и я —невролог. Приходили пациенты, в том числе и с инсультами. И получается, я только после интернатуры, а уже лечила инсульты. Было волнительно, но получилось достаточно гладко, потому что Галина Борисовна — опытный доктор не только по вопросам терапии, но еще и в неврологии. Я и параллельно образовывалась, набиралась опыта. Потом меня отправили на обучение в Самару, непосредственно по пациентам с острым нарушением мозгового кровообращения. Постепенно в больнице открыли свою неврологию, и я стала там заведующей.

— И как оказались в Самаре?

— В Кинель-Черкассах я проработала пять лет, но всегда хотела в город. Почему — даже не спрашивайте. Просто хотелось, никогда в городе не жила. И вот эти пять лет отработала, создала резюме и отправила в разные больницы, в том числе и частные. Все отказали. Говорили: «Мы вам перезвоним». И не перезванивали. Так было, наверное, в клиниках шести. Конечно, было обидно, но я знала, что найду работу, надо только искать.

И вот однажды летом прогуливалась. Была в сланцах, шортах, майке. И проходила мимо клиник медуниверситета. Раньше я уже общалась с профессорами, заведующими отделений оттуда, потому что у нас были пациенты с острым нарушением мозгового кровообращения. Это было воспалительное заболевание центральной нервной системы (энцефалит), и мне нужно было посоветоваться, как дальше пациента вести.

Так вот, прохожу мимо и думаю: «Зайду, посмотрю, как выглядят клиники, ни разу там не была». Поднялась на второй этаж. Пошла посмотреть кабинеты, что, где, как. И на одном написано: зам. главного врача Светлова Галина Николаевна. Вот только успела прочитать, подходит врач, открывает кабинет. Спрашивает: «Вы кто?» Я говорю: «Я ваш будущий невролог». Галина Николаевна мне: «Заходите!» А я в сланцах, шортах, в майке. Неудобно было, что я так выгляжу. Но зашла, сажусь. Галина Николаевна спрашивает: «А что вы умеете?» А я всё умею, что мне необходимо в работе (смеется). Блокады, пункции. У меня большой опыт. Галина Николаевна рассказала, что им нужен невролог временно, на момент болезни врача Вячеслава Томовича Гашинского. Он заболел почти на год. Я согласилась, думая, что потом найду где-нибудь постоянное место. И всё — вышла на работу через две недели.

— Кем вы тут же, на новом месте, занялись?

— Я должна была осматривать всех реанимационных пациентов, пациентов в тяжелом состоянии, тех, у кого есть неврологическая симптоматика. Пациентов оказалось очень много. Мне была привычна эта работа, но непривычно отношение, потому что вот был Вячеслав Томович и пришла какая-то девчонка. Доверия не было, пришлось заслуживать. Претензий никто не высказывал, и я потихоньку привыкла. Потом Вячеслав Томович вышел, мне оставили одну реанимацию и предложили работать в поликлинике. Я в поликлинике осталась и, когда просят, немного смотрю пациентов в отделениях.

— Расскажите о нынешних пациентах. С какими проблемами обращаются?

— Неврология — это огромный спектр пациентов, особенно в России. К неврологии относятся отчасти и психиатрия, и травматология, и терапия, и вообще любая боль. Есть такие врачи, они называются альгологами и квалифицируются именно в сфере лечения боли: определяют, где болит — в мышце, связке, суставе, или, может быть, где-то в органах. Дифференцировать нужно много симптомов. Например, депрессию у тревожного человека, боли в мышцах, последствия сахарного диабета, инсульта — всё это про нервную систему.

Нервная система всегда реагирует на всё. Например, из-за проблем в печени будет как минимум слабость, ощущение жжения в теле. Мы должны понимать, что в этом случае не нервы надо лечить.

— Кого больше — мужчин или женщин?

— Женщины чаще обращаются сами, а мужчин приводят дочь, мать, жена, сестра, либо они приходят, когда совсем прижало.

— А знакомые, друзья, родственники часто к вам обращаются как к врачу?

— Ну конечно, все обращаются, и маму лечу, и близких, и подруг, и всегда есть вопросы — и достаточно много. Но меня это не напрягает. А чем я могу быть еще полезна своим близким? Ну конечно же, этой помощью.

— Где осваивали китайскую медицину?

— В Кинель-Черкассах я занималась массажем, уже начала нащупывать определенные точки, и мысль про иглоукалывание не бросала, но понимала, что надо обучаться. Для того чтобы делать иглоукалывание, нужно образование. В Кинель-Черкассах я не могла непрерывно учиться, было неудобно, процесс занял бы 4 или 5 месяцев. И я приехала в Самару, устроилась в клиниках медуниверситета и на базе отделения реабилитации получала знания по китайской медицине. Но, честно, я редко применяю эти навыки, только когда уж очень просят. А вообще, иногда китайская медицина может сама себя дискредитировать, если неправильно лечиться. Вот, например, у человека анемия, сильный дефицит железа. Тут не поможет никакое иглоукалывание. Слабость будет, пока мы не компенсируем нехватку железа. То есть китайская медицина нужна только тогда, когда есть определенные показания. Сейчас мне хочется заниматься больше биохимией, лечить препаратами. А хвататься за всё подряд — и неврология, и китайская медицина, и массаж — лучше не стоит.

— А теперь давайте перейдем к стендапу. Когда решили заняться разговорным жанром?

— В прошлом году предложили прочитать лекцию. Небольшую. Фармкомпания попросила объяснить механизм биохимии, как происходит тот или иной процесс в организме.

Это была короткая лекция для врачей, и я согласилась, вышла к доске, рассказала спокойно, буквально 3−5 минут. Но, когда выходила, начала тревожиться, было как будто страшно. Хотя, казалось бы, из-за чего тревожиться? Потом меня позвали еще раз прочитать лекцию, и я опять переживала. И еще поняла, что совсем не умею работать с залом. И тогда я решила, что с этим нужно что-то делать.

Ну вот, засела эта мысль, и всё. Я продумывала разные варианты — пойти на курс ораторского мастерства, на мастер-класс. И тут одна моя знакомая, идейный вдохновитель проекта женского стендапа 35+, предложила выступить с монологом. И я согласилась. Начала придумывать монолог, смотреть то, что делают другие стендаперы. Написала какой-то конгломерат не связанных между собой шуток и не знала, что с этим делать. И у нас была первая репетиция. Вика Мальцева, которая развивает этот проект, пригласила на репетицию Макса Дмитриева — это ведущий, стендапер. И вот он из этого огромного конгломерата отдифференцировал самые интересные шутки. Я начала понимать структуру, но еще не до конца. Ну как-то криво-косо, но первое выступление прошло (смеется). Оно было в январе 2024 года.

— И тогда волновались выступать на публике?

— Очень. А почему страшно, не понимаю. Ну что там со мной сделают? Единственное, что надо, — выучить речь почти дословно и рассказывать в разговорном жанре так, будто ты дома, ничего не учил заранее, а импровизируешь. Только не всегда это получается.

Всё проходило в непривычном для меня месте — в баре: вышла на сцену, сидят люди. И сразу мелькнула мысль: «А что я вообще тут делаю?» Сначала рассказывала в большом напряжении, а потом (монолог длился 7–8 минут) постепенно начало отпускать, стала выдыхать. Поняла, что нет ничего страшного, всё, продолжаем, говорим. Уже начала на лица смотреть, а люди смеются. И мне-то еще легче.

— Бывало ли так, что заканчивали прием и бежали на выступление?

— На самом деле так всегда и происходит (смеется). А между концертами репетируем с девочками.

— Я представляла, что все готовятся дома и приходят к назначенному времени в определенное место. И совместных репетиций нет.

— Да, я тоже думала так, как вы. Но мы с девочками создаем обстановку друг другу и пытаемся раскачать темы. У каждого свои истории, и можно в каждую шутку добавить что-то. Это же монолог, его нужно создать, идею раскачать, найти, что откликается у всех. Это не такая репетиция, как, например, в театрах, мы просто собираемся на душевную встречу. Обычно встречаемся в кабинете у сексолога — да-да, у нас есть в компании и сексолог (улыбается).

— Откуда берете шутки?

— Из жизни вокруг, на работе, дома. Да везде. Вот недавняя ситуация. Я пошла в спортзал. Четвертый раз за полгода (смеется). А по дороге купила четыре стеклянных бутылки кумыса. Они были у меня в сумке. Ну, естественно, начали греметь. И люди явно думали, что я иду в спортзал с пивом. Вот эту ситуацию, например, можно обыграть в монологе.

Или еще случай. Приходит ко мне пациент, жалуется на тревожность, а потом спрашивает: «А почему вы такая спокойная?» А я невролог, мне нельзя быть беспокойной (смеется). Я бы сама не пошла к нервному неврологу. Этот случай тоже лег в монолог.

А вообще, неврологам нельзя болеть. У меня однажды пациент приходит с болью в спине, садится, я его опрашиваю, говорю, ну всё, вставайте. Он встает, а я сама встать не могу. Спину заклинило, так как накануне на даче переработала. Но спас стул на колесах. Я к нему подкатила на стуле. И это тоже есть в моих монологах.

— Кто первым слышит ваши монологи?

— Я (смеется). У меня есть сын, ему 11 лет. Он, конечно, слышит, когда репетирую. Но ничего не говорит. Он вообще спокойно относится к моему увлечению.

— Стало ли больше женщин, которые выступают в формате стендапа?

— Мало. Наше движение — это женский стендап в 35+. Мы шутим на серьезные темы. Изначально нас было шесть, а основной костяк — пять девочек. Сейчас у нас есть новенькие.

— В этом движении вы больше подруги или соперницы, которые борются за внимание зрителей?

— Пока мы все коллеги. Друг другу помогаем. И у каждой свое направление. Есть у нас копирайтер, парикмахер, сексолог, как я уже говорила. Есть я. У всех свои мышление, шутки, амплуа, поэтому мы не можем быть соперницами.

— А кто из известных стендаперов нравится?

— Гарик Мартиросян. У него такие экологичные, но острые шутки. Еще Павел Воля. Не сказать, конечно, что это стендап, но мне очень нравятся монологи Михаила Задорнова. Импонирует его мышление. Монологи Михаила Жванецкого тоже нравятся.